Всё в твоих руках, Господи
Василий взял в сарае хомут, что лежал десятилетиями ещё от батьки--думал пригодится для лошади, но так и не завёл. Он деловито обвязал его вокpуг руки и пошёл к оврагу.
Лил дождь и у него ноги разъезжались в разные стороны, но он упрямо шёл вперёд.
-Во дурень! Нашёл время! Не мог дождаться солнышка! Бурчал Василий и сам себе возражал:
“ А как солнце глянет-уже и не схочется..."
Он обошёл овраг со всех сторон и остановился взглядом на здоровенной коряге, что зависла над оврагом: " Вот це добре!"-кивнул Василий сам себе. Он снял с плеча верёвку и накинул её петлёй на корягу. А затем разбежался и прыгнул прямо на корягу. Василий схватил петлю и быстро обвязал её вокруг шеи, но тут коряга треснула и обломилась.
Василий упал в овраг, полный грязи и воды. Он бухнулся головой вниз в самую жижу, через секунду его выпученная голова в черных пузырях, вынырнула, чтобы схватить немного воздуха и он попытался закричать, но звука не получилось. Хлебнув немало грязи, он вновь погрузился в пучину. Тогда, напрягшись он вынырнул и заорал,что было сил: " Люди! Поможите! Не дайте помереть у грязной пучине! Людыны!!!!!!!!!"
Благо, что неподалёку от этой рыпы стоял сарай-забегаловка, где немало друзей бутылки надиралось до косточек. Вот двое из возвращающихся до хаты, услыхали вопли и причитания несчастного Василия. Устремившись к оврагу, они увидели этот сольный апокалипсис- як Василий, известный на селе художник, через грязные огромные бульки, пытается докричаться до человечества.
--Василий, а шо ты тут делаешь?
--И шо ты за галстук повязал вкруг шеи своей?
--Поможите! Не дайте помереть в поганной луже бедному человеку!!
Собрались ещё братки по бутылю и все хором вытащили вконец окоченевшего Василия.
-Вот, хотел повеситься як человек, чистенько помереть--дождичком омыться в последний, так сказать , разок, а тут через эту поганую рыпу и драную корягу, человек не може уйти в мир иной! Спасибо, шо избавили- не гоже человеку помирать в поганой луже, як свинье.
Братки дали Василию два стопарика водки - для сугреву и он наконец-то улыбнулся глиняной улыбкой необожжённой статуи.
-Да, Василий, такого для рекламы нужно ставить около нашего магазинчика! Мол, будьте осторожны, и с вами такое може случиться!
Братки довели его до хаты. А один из них зашёл до Маруси- жены Василия, подготовить её и говорит ей:
- Ты, Маруся, не волнуйся! Но видно ты Василя сильно достала, шо он, бедный, схотел повеситься!
-А шобы он уже повесился!
-Так он уже повесился!
-Да шо ты такое говоришь, Грицко! Васенька, солнышко моё! Да как же так! А-А-А-ааааа-завыла, зарыдала Маруся
- Но неудачно, Маруся, неудачно! Живой он, но его нужно трошки помыть, пожалети...
- Я его помою, я его так пожалею...я ему задам! Вот сволочь ! Людынам в глаза не даст посмотреть! Умереть не мог по - людски!
Но, вот Маруся увидела Василия, густо обмазанного грязью и глиной, а на голове и лице уже высохшая глина превратила лицо в маску. Вот он еле стоит на дрожащих ногах в проёме калитки- совсем разнесчастный, тут уж Маруся сменила гнев на милость, она перекинула Василия себе на плечо и понесла его к дому.
А братки молча постояли у калитки и понуро пошли восвояси.
А всё начиналось ещё в двадцатые годы двадцатого века. В те смутные времена в стране, принявшей на себя бремя больших перемен, неподалёку от города Одессы, в селе Будаки-Кардон, словно в театре, но на сцене истории, бегали политические актёры: красные, белые, зелёные. Сначала их все боялись, но устав от страха, махнули рукой. В деревушке даже церковь не сломали, но сделали всё как полагалось - никакого Бога! Был и нету! Упразднён приказом! Посему, что отсталый элемент этот Господь и его сотоварищи!
Вызвали художника, что до семнадцатого года рисовал Образа.
По высоким ступеням церкви, по красной дорожке, сжимая шапку, шёл не зная зачем и куда , художник Василий Суббота. Жена Маруся уже сготовила вещи- на всякий случай, может насовсем берут.
Василий боялся поднять голову, но тут решительный голос вывел его из страшной тишины:
-Художник?
- Ага, виновато сказал Василий и голос его потух.
-Слухай сюда,художник! Тую церковь, где ты мазал образа,- будем переделывать у Дом Культуры и Oтдыха! Ты теперь не только Василий-художник, ты теперь Борец Невидимого Фронта! Помни об этом!
- Понял?
- Ага!
Завтра же кисти в руки, вёдра с краской и, чтобы ни одной церковной морды!
-Ага! Уже вытянувшись в струнку и передохнув, ответил Василий.
В алтарной части, у окон поставили знамёна красные, посередине, где купель стояла -стол, накрытый зелёной скатертью, а по стенам, сказали - будут портреты. Вечером Василию, мастерившему скворешник в сарае, принесли карточки: ”Вот, сказали они, рисуй, как здесь! Это тебе не хухры- мухры! А это товарищи наши- Маркс и Энгельс, а вот это, показали вторую карточку- Ленин и Сталин.
И чтобы точно нарисовал! Чтоб похоже было а то, так и сказали- мы мол, не шутки шутим, если что не так, пустим тебя в расход! И при всём при этом ,- дали неделю времени!
Глянул он на лохматого Маркса и ахнул! Это ж сколько времени на такую причёску с бородой! А что поделаешь! Один он на всех этих товарищей!
Василий не спал, не ел . День и ночь рисовал товарищей. А тут, как назло сквозь Марксову голову проглядывает Николай -Угодник.! Доска старая-иконная, краску дали плакатную, а Николай -то маслом был писан, вот и проступает! Иоанн- Креститель под Сталиным и Лениным скрылся- и ни гу-гу, а этот Угодник-всё угодничает! Вероломный! Что ему знать о Советской Власти?!
Но вот Дело Жизни закончено! А хорошо получилось! Так любовно прилипли щёчками друг к другу, як на фото со свадьбы- Маркс с Энгельсом, да Ленин со Сталиным!
---Марусь, ты глянь! Смотри, як они улыбаются, даже лучше, чем на карточке!
---Вась, ты бы лучше улыбки-то закрасил! А то не понравится начальству!
Начальству и впрямь не понравилось:
-Закрасить Басурманские улыбки! Коммунизм - дело серьёзное!
Василий в тот же вечер затянул коммунистам ротики, сжал губки:
--Смотри, Марусь! Як серьёзно смотрят до мэни те коммуняки!
Тс, Василий! Шо ты такое говоришь! Они же наше руководство - там в Москве! Вишь, как они о нас думают, заботятся- даже побриться некогда!
На открытии Дома Ку;льтуры начальство очень хвалило Василия, А потом, там же, у церкви были танцы.
И всё больше , и больше добавлялось товарищей, удостоенных кисти Василия, добавлялись портреты, на которых Василий изобразил дедушку Калинина и какого-то Молотова и ещё, и ещё...
Василий был уважаемым человеком на селе, но если раньше он рисовал сельскую публику, то после столь высокого рукводства , портреты простых людей он уже не решался.
Долго ли, коротко ли, но грянула война. Все уходили на фронт. Василий был хром на левую ногу, да и в селе он нужный человек. Он пишет агитки, плакаты, словом он человек при деле.
Пришел момент, когда война подступила к порогу . И она не остановилась у калитки. В одно солнечное утро два фашистских офицера вошлив сарай, где Василий что-то мастерил :
- Ти- со мной!
Маруся зарыдала . Василий под штыком пошел вперёд, с оглядкой на Марусю, прямёхонько до той же церкви. Там выносили лохматого Маркса и всех коммунистических товарищей- прямо в полыхающее в церковном дворе, пламя.
А за зелёным столом сидел главный фашист. Эти двое, что привели Василия, так хлопком вытянули руки, шо у Василия ухо заложило.
-Ти есть художник?- сказал один на ломанном языке.
-Ага, сказал Василий, расставаясь с жизнью.
- Ти дольжен рисовать нашь общий Батька, что есть Адольф Гитлер.
Тут вся их братия щёлкнула сапогами и с гиком протянула руки, шо хочь верёвки с бельём вешай!
-Ти дольжен мазать стены и тут рисовать большой Адольф Гитлер , фарштейн?
-Ага, тихо сказал Василий, поняв одно-он ещё будет жить!
-Дать карточка, сказал главный фашист.
Василий хотел идти домой, но его не выпустили. Все его краски уже стояли у дверей. Фашисты ушли, а Василий на большом картоне начал рисовать это странное лицо с мелкими , буржуйскими усиками.
- Господи! Помолился Василий в душе . Неужели ты это стерпишь? Это же срам какой, а! Слышишь ли ты меня, Господи?! Но на всё воля Божия!
Василий начал рисовать и вспомнил, как он однажды ездил в Одессу и на Дерибассовской улице, трактирщик был ну точь-в- точь, как эта фашистская морда.
- Господи, прости меня! Причитал он, тщательно выводя бесовские глаза и дурацкую чёлку злого пони.
Портрет фашистам понравился . Заказали ещё Гимлера и такого очень тостого добродушного гада - Геринга!
-И шо у них такие морды не русские! Переживал Василий, выводя пушистые щёки, похожие на свежие булки.
- И где тут глаза? Ну свинья, свиньёй, подумал Василий и оглянулся- не слышит ли кто его мыслей.
И вот в церкви, где Василий рисовал образа, а потом Карлов Марксов и Ленинов, теперь висит этот срам!
Василия отпустили до поры и они с Марусею тихо выпили горилки, шо Василий ховал в сарае за углём.
--А знаешь, Маруся, шо о це Маркс с его Энгельсом и Ленин с товарищем Сталиным, мне нравятся больше-они красивше! Но я человек простой-тоскую я по иконкам! И что там Господь зазевался! Прости Господи!
Но однажды утром его разбудил шум машин и мотоциклов. В пустом селе, где в хатах почти никого и не осталось-людей всех вывезли на работы в Германию, слышно было каждого кузнечика, а тут такой шум моторы подняли!
--Глянь Марусь! А по моему немчура драпает! Нужно сховаться на всякий случай- в сарае за досками, чтобы не сотворили чего худого, гады!
-Смотри, смотри и полицай Степан с ними в моциклетку сядает, а они его броском швырнули.
Василий с Маруей сховались в сарае, за досками и тут забегает Степан, гад ползучий, и автоматной очередью крошит щепок! Но разбираться не стал-боялся опаздать на фашистские моциклетки.
Короче все они драпанули , а Василий с Марусей два дня не вылезали из укрытия. Но тихо кругом- уехали длиннорукие!
--Марусь, выходи!
А в хате у них всё переломано, доски понакиданы, по стенам следы от Степановой очереди.
-- А знаешь Марусь то даже хорошо, шо такой тарарам. Покажем нашим , шо нас так крепко любили, шо пули не жалели!
Тихо в деревне и где-то далеко канонада. А потом наши , красные пришли!
Но затаскали наши бедного Васю- и что и почему живой, думал прибьют, но пощадили- нет в селе другого художника!
Замазал Василий , слава Богу, мерзкое лицо с челкой злого пони и усиками, як грязюка под носом и ....
Вновь стоит Василий в церкви у зелёного стола:
-Художник?
-Ага!
- Ну так докажи, шо умеешь! Шобы уместо той всей мазни были портреты наших товарищей; Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина . А Сталин большой должен быть- во весь рост, в военном кителе и на красном коврике.
-Ага!
-Ну, иди!
- Марусь, а Марусь! Мне партия опять поручила товарищей рисовать!
И пошло всё сначала: Сталин , потом герой - маршал Жуков, потом герои войны и труда, колхозники, шо на досках почёта.
Словом обескрещеная церковь уже воспринималась, как общественный дом собраний, здесь принимали в пионеры, в комсомол, здесь проводили митинги в честь праздников с обязательными танцами.
Возможно так хочет Господь, думал Василий! Он верил, что всё устаканится и в конце концов , Господь наведёт порядок.
Он писал цитаты Великих, очень умные, хоть и не всегда понятные. Ну например:" Дело Ленина и Сталина ведёт нас к неминуемой победе коммунизма!" Вот ведь какое-то дело у них на двоих, а кто их знает шо и как. Василий -то знает шо делают на двоих, а шо на троих. Но то ж не может быть! Во всяком случае, он верил, что это неминуемо хорошо. Так Господь хочет! И этот самый плакат с" Делами Сталина и Ленина" закрывает мусорную свалку . А кто хочет продолжить дела великих, могут зайти за плакат и продолжить .
.
На досках, кроме великих и могучих, появлялись потреты доярок, колхозников, ударников соцтруда и прочих людей
Господи! Дай передохнуть! Так хочется чего-то праведного а то надоели все : и фашисты и коммунисты, и колхозники , и доярки, и свинарки!
А хочется - Деву Марию, да с ребёночком, что не случился у него с Марусею! Хочется Святых -Николу, да Петра, да Иисуса-многотерпца!
И вот стал Василий втихаря делать маленькие иконки, со Святыми образами и всё складывать в сундучок. Полюбуется он на них, как на солнышка лучики и опять спрячет в сундук. А утречком идёт на работу- в дом культуры, то бишь в церковь, помолится перед входом невидимой иконе и за кисти! Плакаты, плакаты, а то афиши для кино, цитаты какие-то. И вот чего удумали:" Важнейшим из искусств является кино!"- Ленин. Это чтож он такое удумал! Ну не мог он такого казати, Господь не стерпел бы! Важнейшее искусство рисовать людские образа! Но он писал всё , что просили- надо, Вася, надо!
И всё это довело бедного Василия "до ручки"- до оврага... cxватил он хомут и побежал к тому самому -оврагу треклятому!
А вот и это обошлось! Не схотел там, наверху, Всевидящий наказать его за весь тот срам, что выводят поганые руки!
Прошло пару годков, постарел Василий, смирился. И тут его вновь вызывают на ковёр;
-Ты, Вась, Художник!
-Ага! Ну что ещё? Стар я!
- А слыхали мы, шо ты иконы красиво выводишь?
-То люди брешуть.
-А не скажи, Василий! Мы тут порешили церковь нашу реставрировать. Будем счищать твою щтукатурку и твоих же святых на свет выводить, а каково?
-Поможешь им выйти из небытия ? Подмалюешь, подрисуешь и будут оне , как новенькие! И посвятим вновь твоих Святых, да Иисуса-многотерпца, ну? Что скажешь?
Василий глянул на говорившего и всё поплыло у него перед очами! Вот почему Господь не дал мне удавиться и в поганой рыпе сгинуть! Всё в твоих руках, Господи!
Здравствуйте Иоанн-Креститель, да Никола-Угодник, да Андрей с Петром, да Иисус-Многотерпец!
Жизнь начинается!
- Марусь, а , Марусь! Сядь у окна!
Василий взял кисть и на старой доске вывел лицо жены и к груди её приложил младенца Иисуса.
Кисть его быстро бежала от мазка к мазку. И настало Васино счастье!
Церковь открыли по весне. Всю зиму Василий выпиливал Иконостас, да в нём поселил святых: Иисуса по центру, по бокам Петра с Павлом;
всё установил, да позолотил. Пришли попы и освятили образа.
Василий опустился перед алтарём,счастливый сделанным, и в густом фимиаме посвящения, под кадилами, прошептал:
Господи! Я сделал всё, как ты хотел! Возьми меня к себе!
San Diego, 2012